Кое-что из странного апреля

-1-

Эта лодка плыла долгое время. Огромный зонт, три блока сигарет, водка с колой и множество сухарей. Ночами они разговаривали о любви, смерти и магии слов, написанных или произнесенных. Две недели прошли, не было обещанного шторма. Смерть их не хотела, что-то оберегало их и желало им жизни. Они нашли друг друга и настолько насладились этим, что не видели продолжения. Их ждало угасание.

Они встретились, когда состоялись как личности, когда их души наполнились любовью и страстью. В переполненном автобусе она коснулась его запястья и почувствовала сильную энергию ярко красной татуировки. Он погладил ее волосы и почувствовал незнакомый запах, который искал среди миллионного разнообразия. Освобождаясь от привязанности к другим личностям, они освобождали место друг для друга. Белое свечение изнутри, бесконечность души, принятие понимания происходящего. Из автобуса они вышли вместе и больше никогда не расставались.

В тот жаркий день, когда огромный зонт не спасал и вода на поверхности была горячая, она приняла много ЛСД. Она слышала музыку, которая подбиралась к ее ушам и сердцу темно-синей лапшой. Спасения не было. Лапша заполняла ее полностью, как будто хотела вытеснить из нее душу. Она искала помощь в его теле, но этого было мало. Он смотрел на нее, извивающуюся на дне лодки, и это его возбуждало. Она не видела его, он не чувствовал ее. Он съел те же таблетки, чтобы снова ее найти и сел на край лодки ждать. В воздухе летали пчелы и жалили лицо. Больно не было, было щекотно, и он улыбался. Он подполз к ней и протянул единственную бутылку виски. Они опустошили ее, разбавляя колой. Солнце сменила луна, теперь он ее чувствовал. В ногах ползала их скользкая любовь, иногда заползая под одежду. Ровная гладь воды была похожа на лед. Лодка остановилась в ожидании, потом наклонилась в бок и пошла ко дну. Они взялись за руки и пошли по воде. Их ждало угасание.

-2-

Он получил крепкий удар по челюсти и почувствовал во рту вкус крови. Внутренняя сторона щеки была разодрана. Тут же последовал оглушительный удар в ухо. Кто-то вытащил нож, и все внимание ушло в сторону. Его оставили лежать на мокрой после дождя земле. Болело почти все, но ухо особенно. Он постепенно осознавал, что ничего не чувствует, кроме боли. Ничего не чувствовать – это то, что ему было нужно. Мысли метались где-то в стороне. Он наслаждался этим открытием. Оно было подобно первому подростковому самоудовлетворению.

- Так вот откуда у тебя все эти шрамы? – с восторгом говорила она ему, прикладывая платок к его разбитой губе. – А давай ты не будешь искать приключения на улице. Я сама сделаю все как надо.

- У тебя руки слабые, - засмеялся он хрипатым голосом, после чего она схватила кружку с остывшим чаем и с размахом разбила об его голову. Он лежал на полу, а она смотрела на тонкую стройку крови, ползущую по полу. Обмакнув палец, она нежно рисовала на его лице красные узоры.

Через месяц они поженились. Худая девушка с длинными худыми руками и он, рыжий парнишка со шрамами на лице.

-3-

Когда на улице становилось немного прохладнее и темнее, он начинал пить. Пил он, чтобы меньше чувствовать физическую боль, которую он причинял себе. Он отрывал кусочек своего сердца, клал в конверт и отправлял ей. За год от сердца почти ничего не осталось, он становился все спокойнее и безразличнее. Ему нравилось писать и читать ее имя, произносить, слышать, как кто-то его произносит. Все на свете ассоциировалось с ней. Он дарил ей самое дорогое, что у него было. Письма шли долго. Когда она разрывала конверт, то каждый раз находила там кусочек тухлого мяса. Она воротила нос и выбрасывала очередной кусочек в унитаз. Как-то в конверте пришло маленькое бумажное сердце, на котором было написано «Ничего не осталось». По обратному адресу на конверте она отыскала дом и квартиру. Дверь открыл человек с пустыми глазами. Она показывала ему его конверты, а он безразлично улыбался.

-4-

«Мой принц», - говорила мне она, когда очередной раз приковывала наручниками к канализационной трубе в ванной. Потом она включала холодный душ, и колкие брызги начинали покрывать мое тело. Одежда моментально мокла и прилипала, делая меня худым и беспомощным. Обычно она наливала мне на голову шампунь, чтобы он стекал по лицу, и я не мог открыть глаза. Только в такие моменты я мог слышать от нее нежные слова в свой адрес. Иногда она включала Тома Уэйтса, это означало, что сейчас она будет ножницами царапать мне руки до крови. Это было самое лучшее, что могло быть вообще, потому что в такие моменты она держала и гладила мои руки, уделяя особое внимание кровоточащим ранам. Иногда она меня обнимала, но это оставляло отпечатки разрезанной одежды и всевозможные раны на теле. Пару раз она меня поцеловала… Просто так. Когда ей надоедало, она меняла воду в душе с холодной на теплую, и некоторое время стояла под водой. Сквозь щиплющую боль шампуня я мог наблюдать за ее непередаваемым словами телом. После она бросала мне одеяло и полотенца, покрытые старыми пятнами моей крови. Утром я просыпался от нестерпимой боли онемевшей руки. Она всегда оставляла рядом ключ от наручников. Я выходил на кухню, но утром она со мной не разговаривала. Ее просто не было. И я это спокойно принимал и, не прощаясь, уходил прочь. Как только я выходил за дверь, сразу же начиналось трепетное ожидание следующего ее сообщения с приглашением прийти. Я был для нее вещью, она для меня – богиней.

-6-

У Веры было много друзей. На ее журнальном столике всегда стояла ваза с конфетами и запакованная пачка печенья. Утепленный балкон, чтобы курить зимой, хотя сама она не курила. На стене висела картина неизвестного художника, подаренная на день рождения далеким родственником, на которой был изображен старый засохший дуб. На дубе том было покинутое гнездо. Картину немного оживляла маленькая детская площадка, но и та была пустой. Она сама не знала, зачем держала дома этот источник безысходности. Наверно, потому что вдалеке шел одинокий рыбак в шляпе. Стены спальни были усыпаны фотографиями друзей. Они все улыбались, и она улыбалась им в ответ. Здесь были все, кроме самого дорогого друга на свете.

Гоша не любил, когда было много народу, поэтому сидел в офисе в отдельной комнате или один дома. Казалось, он совсем не любил, когда кто-то был рядом. Круг общения ограничивался сотрудниками, соседями или странными личностями из интернета, помешанными на рыбалке. Рыбалка, это единственное, что ему нравилось. Он далеко заплывал, и смотрел на рябящую гладь воды. Завораживало. Его видели однажды с кем-то под руку, но это казалось чьим-то преувеличением. Он предпочитал молчать и никого не видеть, чтобы казаться независимым и умным.

Каждый день к Вере приходили друзья и подруги. Они все считали ее самой близкой подругой, и она делала все, что было в ее силах, чтобы им было хорошо. Соседи привыкли к громким вечеринкам и пьянкам по вечерам. У нее были любовники, но даже в постели она думала только о нем. Собственно, в любую другую минуту она тоже о нем думала, но никто и не догадывался об этом. Она всегда выглядела счастливой. В воскресенье она никого к себе не приглашала. С утра она сидела в углу спальни и писала письма, которые никогда не отправляла. А вечером ставила на балконе стул у окна и смотрела в окно напротив.

По воскресеньям к Гоше приезжал младший брат, который ласково называл его «Дурачок». Брат каждый раз приезжал с новой подругой, а Гоша включал телевизор погромче, и сидел на балконе у окна. Иногда он смотрел на дом напротив. Там постоянно сидела девушка. Когда он смотрел на нее, она махала ему рукой. Он делал вид, что не замечает этого. Он всегда так поступал с заметным вниманием в свою сторону.

Шли годы. Поклонники Веры крепчали, становились требовательнее. За нее началась борьба. Но она ни к кому не проявляла большего внимания. Все для нее были одинаковыми. Пошли угрозы, слезы, истерики. Вскоре ее таинственные воскресенья были раскрыты. Ее грустные глаза были видны даже со двора темной ночью. В одно такое воскресенье два самых ярых поклонника ворвались в ее квартиру и насильно вытащили на улицу, потом потащили в рядом стоящий дом и постучали в квартиру. Открыл брат «Дурачка». Они прошли на тот самый балкон, и она в первый раз увидела его так близко. Он сидел уткнувшись в телевизор. «Давно он так?» - спросил «поклонник». «Уже полгода он ни на что и не на кого не реагирует. Обострение. Мне приходится жить с ним, один он погибнет», - ответил брат. Вера подошла к Гоше, дотронулась до его щеки. Ее сердце бешено заколотилось, Гоша отпрянул и посмотрел на нее. Он смотрел сквозь нее. Через момент он снова уткнулся в телевизор. «Зачем вы все лезете в мою жизнь, я же ничего плохого вам не сделала», - прошептала Вера и убежала. В понедельник, во вторник, в среду, в четверг и даже в пятницу вечеринок не было.

В обычный будний день Гоша как обычно сидел у окна и смотрел телевизор. Иногда он смотрел в окно напротив. Каждый день у окна сидела девушка и смотрела телевизор. Он ждал, что она помашет ему рукой как раньше, чтобы как всегда еле заметно ей улыбнуться.

апрель 2010 г.

P.S. Уже в мае все было чуточку светлее. В первый раз за целый год.

© Алексей Поляков 

Сейчас в альманахе читают:

• Цена любви (притча о любви)

• Любовь и книги (притча о любви)

• Может... (рассказ)