Эд и Эдна (рассказ)

Неизвестно, как другие, но Эд от себя уставал, и иногда ему хотелось побыть никем.

Как сейчас – сделаться деталью механизма, исполняющего задачу.

Толпа вынесла безвольного Эда к вечернему парку развлечений.

Эд позволил ввести себя в парк, позволил даже водворить на какой-то новомодный псевдострашный аттракцион, но после этого в теле поднялась какая-то болезненная муть и он поспешил выбросить себя на обочину.

Пока Эд вдыхал тугой ночной воздух, толпа унеслась, оставив на бетонных плитках мятые пластиковые бутылки и пустые упаковки из-под соленых сладостей.

При воспоминании о соленых сладостях Эда опять замутило и он пошел прочь.

Кто-то толкнул Эда, повернув его на маленькую тропку, и неожиданно Эд оказался перед блеклой палаткой, где болезненно активные самцы пожирали глазами обнажено-беззащитную тоненькую фигурку, которая гипнотизирующе обвивалась вокруг блестящих стальных шестов.

Эда втолкнуло внутрь палатки и даже каким-то чудом он оказался подле самых шестов. Но его слюнные железы оставались равнодушны. Он лишь видел натруженность мышц, механику привычного тела, безличный взгляд.

Тут, столкнувшись пустыми глазами, Эд и танцовщица вдруг на мгновение вынырнули из себя и с волшебной искрой узнавания окунулись друг в друга.

Ужаленный интимным прикосновением душ, Эд бросился бежать.

Эд нырнул в толпу, и она понесла его прочь – мимо зазывного света каруселей, мимо мягкого уюта уличных кафе – из парка вон, к разверстому зеву могильника-метро.

Но в последний момент Эд воспротивился и, осыпаемый беззлобной бранью, бросился назад.

Эд понесся в пустеющий парк, ища заветную тропку, маленькую серую палатку, тоненькую фигурку, радость узнавания.

Но он напрасно носился кругами, выкликивая уснувшую удачу. Аттракционы гасли, кафе умирали, люди растворялись в падающей с неба темени.

Отчаявшись и обессилев, Эд наконец остановился и услышал горький плач. Эд бросился на помощь и, продравшись сквозь цепкие крючья кустов, упал прямо в объятия плачущей.

Это была она. В радости Эд поднял ее на руки, закружил, понес прочь – прочь из парка, из мира.

Эд нес на самый край вселенной, где никто не смог бы им помешать разговаривать душами, где нет хищных мужских рук, где нет красивых пустотелых женщин, где нет завтра, нет богов и людей, где нет ничего, где будут только они.

Они сказали друг другу лишь по одному слову, которые были совсем не обязательны, но которые каждый хочет сказать и услышать их уст другого.

- Эд, - сказал Эд.

- Эдна, - сказала Эдна.

Но Эд так и не донес ее до края вселенной. Они упали на землю и выползли из одежд и масок. Они вошли друг в друга, как две части одной вещи. Они обменялись телами, ролями и смыслами.

- Эд, - ласково шептала Эдна.

- Эдна, - жадно повторял Эд.

Была ночь, утекающая в дыры земли, и они торопились, пока рассвет на застал их врасплох, с закрытыми глазами, но отверстыми душами.

Беспощадное солнце выжгло их тонкую связь и они стыдливо заползали в одежды и роли, муровали взгляды.

- Эдна, - сказал он, чувствую безвкусность букв.

- Эд, - отозвалась Эдна.

Еще мгновение они помедлили, надеясь, что в пепле остался хоть уголек, но было стыло.

И они разошлись в разные стороны, поглощенные пустыми переживаниями.

- Может быть, завтра? – спрашивал Эд.

- А что завтра? – не верила Эдна.

© Алишер Гаффаров 

Сейчас в альманахе читают:

• Мои доспехи – чистое страдание, мое оружие - острее боли (рассказ)

• Шестьсот шестьдесят шесть секунд (рассказ)

• Ее звали Анна. Рассказ