Немертвый (рассказ)

- Ты какой-то… не мертвый, - сказал Харон, оглядывая меня с сомнением.

- Да какой же «немертвый»? - возмутился я, - смотри, какая дырища.

Я повернулся спиной. Это лишь спереди у меня в груди было маленькое почти незаметное отверстие. Зато сзади вся спина была разворочена, как хилая землянка после прямого попадания.

- Разрывная пуля, - веско сказал я, - знаешь, что такое?

Харон покачал головой, но все же пустил меня в свою лодку, не забыв забрать монету.

Я сел. Рядом со мной сидел угрюмый старик. Судя по его синему лицу – надышался газом.

Впереди сидела девушка. Ее можно было бы назвать красивой, если б не вывернутая шея и висящий изо рта опухший язык – видать, повесилась. Или - повесили. И где-то на дне лодки копошился жуткий уродливый младенец.

«Интересно, - подумалось мне, – а у этого откуда монета?»

Свою-то монету я хранил уже много лет – мне ее еще отец подарил.

Харон оттолкнулся от берега шестом и лодка нырнула в туман, облаком повисший над Стиксом.

Девушка вдруг перегнулась через лодку и зачерпнула в ладонь воды. Она умыла лицо водой реки забвения и ее шея выпрямилась, а язык исчез во рту.

Чуть позже то же самое сделал старик и лицо его сразу же порозовело, разгладились морщины, даже седые волосы потемнели.

Потом старик еще раз зачерпнул двумя руками воду из реки и вылил ее на ребенка. Тот стал вытягиваться, расти, пока не вырос во вполне нормального мальчишку.

- Бедняга, - ласково сказал старик (ставший уже не стариком, а просто немолодым мужчиной) и потрепал мальчишку по макушке.

Мне, наверное, следовало бы сделать то же самое, но, почему-то, вид черной густой воды за бортом лодки был настолько жутким, что я просто не мог заставить себя даже коснуться ее руками.

Вдали показался другой берег. У причала теснились бесплотные серые тени.

Харон молча правил лодку к берегу.

Как только лодка причалила, тени зашевелились. Первой встала девушка и, ступив на берег, тут же обратилась серой тенью. За ней, взяв мальца руку, последовал старик.

Не двигаясь с места, я смотрел на унылый мрачный Аид, укрытый саваном черной пыли. Серых теней на берегу становилось все меньше, пока он стал совершенно пустынным.

Меня здесь никто не встречал. Да и кто мог ждать меня здесь?

Я встал.

Харон вдруг схватил меня за плечо и покачал головой.

- Останься, немертвый, - и протянул мне мою монету.

- Да куда ж я с таким-то вот?

Я вновь повернулся, показывая ему свою спину.

Харон отпустил мое плечо.

Я вышел на берег, тут же по пояс провалившись в черный шлак.

И сразу же мне в лицо ударил ветер, поднимая тучи пыли.

- Немертвый… немертвый… - зашелестели голоса и вокруг меня заклубились грязные злобные тени.

Я махнул руками, отгоняя их, но какая-то тень впилась мне зубами в руки. Тут же ее примеру последовали другие, вгрызаясь в мое тело своими острыми зубами.

Но тут вдруг кто схватил меня за шиворот и поднял.

Обернувшись, я увидел, что это Харон подцепил меня краешком своего шеста и теперь тащит назад – в лодку.

Когда я оказался в лодке, Харон ловко - как повар ощипывает перья с курицы - отцепил от меня жадные тени и, усадив на место, отчалил от берега.

Мы поплыли назад. Харон молчал, а мне сказать было нечего.

Когда вернулись на берег живых, Харон, все так же молча, взял меня за шкирку и швырнул на землю.

Толпящиеся на берегу мертвые тут же поспешили в лодку, вкладывая в руку Харона, круглые монеты

- А мне что делать?! – крикнул я и снова повернулся к Харону спиной.

Но Харон молча оттолкнулся шестом и лодка пропала в плотном непрозрачном тумане.

- Жить, - вдруг сказал кто-то.

Я обернулся и увидел сидящего на земле человека.

- Дурак ты, немертвый, - продолжил человек, - и Харона чуть дураком не выставил. А ведь он мог оставить тебя на том берегу. Если б только не был столь щепетилен в вопросах чести. Так что монета тебя и спасла.

- Что? – не понял я.

Человек, сидящий на земле, рассмеялся.

- Дурак, говорю, ты, Орфей. Куда ж ты живым-то полез в царство мертвых?

- А это что?! – и я снова повернулся спиной, демонстрируя свои вывороченные внутренности.

Человек перестал смеяться.

- Сильный удар! – с уважением произнес он, рассматривая мою рану (каким-то непонятным образом неизвестный человек оказался вдруг совсем рядом со мной), - кто ж тебя так?

- А я разве знаю?

- Ясно, - резюмировал неизвестный, уже снова сидя на земле, - но от таких ран, мой глупый Орфей, не умирают. От этих ран только возрождаются к жизни. От такой раны поют песни и возносятся под самый небесный чертог. Это рана – смертельная мука, но именно она рождает человека к жизни.

Человек вдруг стал подниматься ввысь, оставаясь неподвижным.

- Ты, счастливчик, Орфей. Такие стрелы даже у многоискусного Эрота попадаются далеко не каждый день.

Человек воспарял все выше, пока не превратился в черную точку, которая растворилась в небе.

«Аполлон!» - вдруг вспомнил я имя этого неизвестного.

Но за мгновение до этого я вспомнил и другое имя.

- Эвридика!!! – крикнул я, чувствуя, как пуля за пулей стальными жалами вонзаются в мое немертвое тело и взрываются там, выворачивая наизнанку не только мои внутренности, но всю мою сущность.

© Орфей 421-й 

Сейчас в альманахе читают:

• Город влюбленных (рассказ)

• Напиток любви (притча о любви)

• Музей любви. Часть 1. Собственно, Музей любви