Летний сад. Рассказ

Стояла теплая осень.

Он прогуливался по Летнему саду с задумчивым выражением лица. Ветер кружил вереницу листьев вокруг него, они взмывали, кружась в последнем золотом вальсе, и снова в изнеможении роняли себя на землю. Деревья наблюдали за ними, покачивая своими уже на три четверти голыми ветвями в такт неведомой музыке, доносимой ветром откуда-то издалека, из каких-то краев, о которых не знали и не подозревали, даже здесь из неведомых далеких стран, королевств, где прекрасной считается жизнь. В такт мелодии увядания, в такт осеннему вальсу, в такт последнему всплеску отчаянной жизни перед долгой и мрачной зимой.

Он тоже слышал эту мелодию. Хотя никто больше не мог ее слышать — только листва и деревья.

Но он тоже нуждался в ней – нуждался в этой музыке ветра, как и они, как и деревья, как и живые пока еще листья, и потому он слышал ее – да, да, слышал.

Навстречу шла она.

Поравнявшись с ним, она вдруг вздрогнула, но он прошел мимо, задумчиво погруженный в свою музыку ветра.

Она окликнула его.

- Мария! – воскликнул он, и его сердце затрепетало в бешеном волнении. – Как? Как?

- Привет, - она улыбнулась, – как же я давно тебя не видела.

- Да, - пробормотал он.

- А ты все такой же растяпа, - она опять улыбнулась и заглянула ему в глаза. В ней чувствовался неисправимый оптимизм, она была довольна своей жизнью, в которой ее явно ничто не смущало, ничто не беспокоило. Ну, почти. Кое-что он узнает потом. – Шарф не одел, а ведь ветер!

- Да я…, - начал он.

- Тсс, - она приложила палец к его губам. – Слышишь? - прошептала она.

Ветер.

- Ну да, ветер.

- Ты его слышишь? Слышишь эту музыку?

- Посмотри, - он показал ей на листья.

- Прелесть, - прошептала она. – Давай присядем.

Они присели на скамейку. Она положила голову ему на плечо и мечтательно вздохнула.

Он не мог поверить этому счастью, этой минутной радости, он готов был разрыдаться, он так давно любил эту девушку, но она считала его лишь знакомым – даже не другом – смешным, а он мечтал о ней, писал ей стихи, но она не читала их потому, что не любила поэзию.

- Мария, - немного поколебавшись, выдавил он из себя, – можно, я обниму вас?

- Ну, конечно, – она улыбнулась, ему улыбнулась – ему, ему, ему! – я же этого и жду.

Он неловко обнял ее, хотя знал, что девушкам нравятся решительные действия, но что поделать – и это простое действие было верхом решительности для него. Кто знает, может она это оценит?

- Чудеса! – ее губы слегка приоткрылись, он мог видеть, как вылетало это слово у нее из этих прекрасных губ – оно выпорхнуло, словно прекраснейшая из птиц, небесный голубь, он с каждой секундой все больше обожал ее.

- А что ж ты здесь ходишь? – спросила она.

- Да, я гуляю, - достал сигаретешку, прикурил, – А ты?

- И я, - шепнула она, согрев его губы и нос своим мягким дыханием. – Это романтично, не правда ли?

Он тоже улыбнулся. Как же редко он это делал в последние дни, годы…

- Ну а как ты живешь-то? – поинтересовался он, затягиваясь.

- Ой, да как, Мишенька… Проблемы у меня с Витьком моим.

- И какие? – усмехнулся он. Как резануло по сердцу упоминание о Витьке!

- Пьет… бухает, точнее, - стушевалась она. – Да и девушек… Думаешь, я одна у него?

Она горько усмехнулась и зачем-то добавила:

- Черта лысого!

Она была прекрасна.

- А он говорит, говорит, а потом уходит все равно, опять… Только говорить и может! А я, я люблю же его!

Вздохнула.

- А знаешь, - он весь задрожал, – Зна… зна… зна… А я люблю тебя.

Она посмотрела на него большими глазами.

- Дурень, я ж говорила. Такой же остался. Я ему о жизни, о реальной жизни, а он мне о чем… Черт-те о чем.

- Не спорю, - теперь уж усмехнулся он.

- Ну а ты-то как?

Он злобно выкинул фильтр от сигаретешки.

- Как-как? Х.. сосу, вот как, - ответил он и замолчал.

Он любил ее, он любил и не понимал, чем этот придурок Витька ей чем-то дорог, почему она предпочла его, за что она любит его, почему не бросит.

«Да ведь была бы у меня такая девушка, - думал он, – стал бы я так…? Да я ни на кого не смотрел бы, я бы пить бросил, я б курить бросил, хотя нет, это слишком… может быть. Но за что, за что меня любить-то?»

- Да ладно, что ты такой мрачный всегда, - она провела рукой по его щеке, и приблизилась к нему, и поцеловала – совершенно неожиданно – в губы. Слегка коснулась их и отстранилась, но поцеловала.

- Ты хороший, хороший, - зачем-то повторяла она.

Он промолчал и полез за второй сигаретешкой. «Ну пошлет она Витьку, дык ведь другой будет, тысячи других… Да даже если они останутся на Земле вдвоем…»

Вдруг она подскочила.

- Пойдем, - она схватила его за руку, и он нехотя встал. – Ну пойдем же!

И она увлекла его за собой – туда, вглубь парка, туда, где листья, где много этих золотых, этих живых листьев, она схватила их в охапку и кинула в него.

- Ой, не могу! – она смеялась.

Он взял охапку листьев и тоже, улыбаясь, швырнул в нее.

Запах листьев будто сводил с ума, они кидались друг в друга, смеясь и радуясь тому, что они – здесь и сейчас, вместе. Ему не нужно было ничего от нее больше – кроме как видеть ее перед собой смеющуюся, довольную, милую.

Мария…

Ветер опять кружил листья, качал ветви деревьев.

- Ты слышишь? – кричала она. – Ты слышишь это?

- Что?

Она остановилась.

- Ветер! Послушай ветер, - она выжидающе смотрела на него.

Он нагнулся и поднял что-то с земли, но на сей раз это были не листья, это был увесистый кусок кирпича.

Она перестала улыбаться и спросила изумленно:

- Что это? Это… это зачем?

Но он не ответил, только замахнулся. Она крикнула и бросилась бежать, но кусок кирпича настиг ее, больно ударив в голову. Она упала.

Упала на золотые – живые пока еще – листья.

Он подбежал к ней, поднял кирпич и принялся колотить им по ее голове.

- Это моя музыка, - орал он. – Это мой ветер. Это моя осень!

Он схватил какой-то короткий железный прут, валявшийся тут же, и всадил ей в спину.

«Откуда только силы?» - исступленный, успел подумать он.

Он вынул прут и во все стороны брызнула кровь. Она уже не говорила ничего. Он всадил прут снова, и еще, и еще, и в третий, и в четвертый, и в пятый, и в шестой раз…

Не помня себя, он колол и колол ее, пока что-то – может, усталость? – не заставило его остановиться. Тогда он взглянул на нее.

Вся спина ее была в крови, лицо было залито брызгами крови, и листья вокруг – еще живые, теплые осенние листья были в крови, и руки его были измазаны кровью.

Он взял охапку листьев, бережно прикрыл ее голову, а затем и спину, ставшую сплошной кровавой раной – и прилег на них головой.

Они лежали, а жизнь шла. И была тишина. Стояла теплая осень в Летнем саду.

Деревья наблюдали за ними, чуть покачивая своими уже голыми ветвями.

Они тоже слушали музыку ветра.

© Георгий Панкратов 

Сейчас в альманахе читают:

• Город влюбленных (рассказ)

• Прощай, Ирэн! (рассказ)

• Пойдем смотреть русалок (рассказ)